Ко благу

В жизни христианина должны случаться чудеса, по его вере. Бог чудным образом направляет наши пути, ради нашего же блага, хотя в этом благе мы можем убеждаться спустя только некоторые часы, или дни, или даже месяцы и годы…


 

Мой рассказ от первого лица о молодой девушке, которая от юности своей всем сердцем прилепилась к Господу. Это длинная история продолжительностью в несколько лет. Хорошо, когда истории жизни, где являет Себя Бог, имеют продолжительность всей жизни человека…

Это были начальные времена перестройки, когда атеизм обращался в бегство и люди, жаждущие Слова Божия, тянулись к Богу, ища покой сердцам.

Я работала в швейном ателье портнихой. Мне было только восемнадцать. Я любила Господа всем сердцем, любила говорить и петь о Нем. И мне казалось, что я обладаю большой верой, и никто и ничто не может сломить ее.

Мои сотрудники знали, что я верующая, и мы часто говорили о Боге. Однажды мне пришла в голову идея показать на работе диафильм «Жизнь Иисуса Христа», озвученный на магнитофонную пленку. Я принесла проектор и магнитофон и договорилась о темном помещении в цехе, где шили одеяла. Это была небольшая комнатка без окон для хранения готовой продукции. На тот момент, она была пуста. Во время обеденного перерыва, все, кто хотел посмотреть диафильм, спустились в одеяльный цех. Женщины смотрели кадры о жизни Иисуса Христа, и некоторые украдкой смахивали слезу. Вот последний кадр, и вдруг дверь нашей комнатки распахнулась и на пороге появилась заведующая ателье.

– Что здесь происходит? – крикнула она, затем молниеносно выдернула шнур магнитофона и, прежде чем я успела понять, что произошло, схватила проектор и магнитофон и унесла в свой кабинет. Работницы ателье стали поспешно оставлять помещение. Вина наша была велика: мы задержались с обеденного перерыва на 15 минут.

– Ой, попадет теперь тебе! ­– сказала пожилая женщина, оставляя свое место последней.

Что мне оставалось делать? Проектор и магнитофон не принадлежали мне, я должна была их вернуть в целости и сохранности. Пришлось идти с повинной в кабинет заведующей.

– Ты оторвала людей от производства! ­– выговаривала она мне. – На целых пятнадцать минут! Вот что мне с тобой делать теперь?!

Она стала звонить своей подруге, работающей судьей:

– Как мне поступить с такой нарушительницей порядка? Вызвать на комсомольское собрание? Так она не комсомолка! Ты не представляешь, я не могу собрать своих коммунистов на партийное собрание, а она их всех собрала на фильм про Иисуса!

Многое мне пришлось выслушать. Так я простояла в ее кабинете около трех часов. В это самое время, моя мама почувствовала побуждение встретить меня с работы, чтобы зайти в какой-то магазин. Она пришла и стояла в ожидании у швейного ателье. Закончившие рабочий день портнихи выходили одна за другой, а ее дочери все не было.

– Ваша дочь у заведующей «на ковре», идите, выручайте ее, а то заведующая долго будет ее мучить… – сказала одна женщина, увидев мою мать.

Как обрадовалась я, когда в дверь кабинета вошла моя мама. Она спокойно улыбалась, и в ее глазах я увидела одобрение и поддержку.

– Здравствуйте, Лидия Яковлевна, – сказала она заведующей.

– Вот так! – ответила заведующая. – Отрываем народ от производства…

Она еще что-то хотела сказать, но мама прервала ее:

– Простите, насколько я знаю, моя дочь стоит у вас в кабинете более двух часов, вы тоже оторвали ее от производства. А вчера? После обеда у вас в ателье был банкет, на пенсию кого-то провожали и производство было отложено… А еще, я вам скажу, вы не имеете права конфисковать чужие вещи, так что верните мне проектор и магнитофон, я сама еще этот фильм не смотрела…

Сконфуженная заведующая молча отдала нам наши вещи.

– Пойдем, доченька, – не спрашивая разрешения на мой уход, сказала мама, и мы, сказав «до свидания», беспрепятственно удалились.

Но я знала, что дело этим не закончится, да и сотрудники пророчили, что выживет меня заведующая с ателье. Я стала молиться Богу: что мне делать? И получила ответ: «Отряхни прах от ног твоих».

Меня вызвали на местный комитет, а я написала заявление об увольнении. Но заведующая сказала:

– Я добьюсь, чтобы тебя уволить по статье!

Хорошее время – эта юность! В юности нет страха перед будущим. Что будет потом и как? Меня это не беспокоило, я знала только одно, мне нужно уйти. И Лидия Яковлевна добилась своего, а я не препятствовала этому, зная, что над всем Бог и Он видит, что я не совершила зла, в котором меня обвиняли.

***

С «грязной» трудовой книжкой на руках, я пришла устраиваться на новую работу. Городок у нас был небольшой, и в основном люди знали друг друга. Весть о моей статье уже дошла до отдела кадров этого производства.

– Мы не можем принять вас на постоянную работу, вы уволены по статье. Давайте, мы вас устроим временно. Это очень удобно. Если вы нам не подойдете, мы с вами расстанемся, и если вам не понравится у нас, вы без отработки сможете уволиться и получить расчет в один день.

Немного поразмыслив, я согласилась. Так я стала работником цеха, который производил продукцию для завода Электросила. Но и там я не переставала говорить о Боге, на что моя мама предупредила меня:

– Смотри, чтобы и отсюда не уволили…

Но потепление времен перестройки давало о себе знать все сильнее и сильнее. Свобода слова, свобода вероисповедания позволяли мне говорить о Христе. Наша женская бригада работала в две смены. Вечерняя смена длилась до двух часов ночи, после чего женщины пешком расходились по домам. В небольшом городке это не было проблемой. В обеденный перерыв, когда смолкали шумные станки, меня иногда просили спеть о Боге. Большой цех давал хорошую акустику, и песня лилась легко и свободно.

Я ближе познакомилась с одной женщиной, звали ее Тамарой; мы жили на одной улице, ей было тогда около сорока лет, и ее дочь училась в одном классе с моей младшей сестрой. Она привязалась ко мне, мы много общались, часто ездили в другой город на богослужения. Но я стала замечать за ней нездоровую ревность ко мне. Она обижалась на меня, когда я общалась с молодежью из церкви, она обижалась любому вниманию, которое я уделяла кому-нибудь. Однажды моя мама сказала мне:

– Будь осторожна с Тамарой, поговаривают, что она может быть неравнодушна к представителям женского пола.

1989 год, кто из нас слышал о таких людях, особенно в восемнадцать лет? Я приняла слова матери к сердцу и стала внимательнее. Я заметила, что эта женщина все чаще оставляет свое рабочее место и может подолгу стоять возле меня.

– Тамара, – просила я, – не хорошо, что ты не делаешь свою работу. На меня уже рабочие косо смотрят. Иди, работай…

До моего появления в цехе, эта женщина выполняла план на двести процентов, а теперь не могла отработать и ста. И это меня беспокоило. Развязка произошла неожиданно. Мы были с Тамарой в поездке, когда она очередной раз обиделась на меня. Она развернулась и уехала, не побывав на богослужении. Вечером того же дня я вышла на работу в свою смену. Тамара уже была на рабочем месте, и она была не трезва. Мне стало горько, я чувствовала себя неловко от взглядов рабочих. Более того, она преследовала меня по пятам. Я поняла, что мне предстоит еще идти домой в два часа ночи, и никто из других рабочих не был нам с Тамарой попутчиком. Я испугалась. В сердце, прося у Бога помощи, я собрала свой инвентарь и, улучив момент, ушла в раздевалку. Начальника смены я известила, что я, как временно трудоустроенная, завтра увольняюсь, и он отпустил меня. Раздевалка находилась на четвертом этаже в другом корпусе, где рабочие работали только в дневную смену. Я спешила. Но Тамара заметила мое исчезновение и догадалась обо всем. Спускаясь в лифте, я продолжала молиться, чтобы Бог сохранил меня. Открылись двери лифта, и я увидела Тамару, она стояла и улыбалась. Ночь, пустой рабочий цех, вокруг ни души, и мы вдвоем. Мои мысли лихорадочно метались: «Что делать»? А что делать, надо улыбаться! Движением руки, улыбаясь в ответ, я нажала на кнопку какого-то этажа. Двери закрылись, лифт поехал, но дальше что делать? И вдруг я вспомнила, что через второй этаж можно перейти в мой рабочий корпус, а потом к проходной завода. Я не знаю, бегала ли она по этажам в поисках, где встанет лифт, или ждала внизу, но я снова нажала кнопку лифта и выбежала на втором этаже. На мое счастье, двери цеха штамповки не были заперты, но и света там не было тоже. Я бежала бесшумно, пугаясь ужасающих теней станков. Вихрем я промчалась через свой цех, не обращая внимания на недоуменные взгляды, и выбежала на улицу.

Теперь хочу немного описать читателю образ женщины, преследовавшей меня. Невысокого роста, крепкого мужского телосложения, с широкими плечами, мужиковатой походкой. Она собственноручно и в одиночку срубила себе баню, свободно владея топором. Она одна из группы, где были только мужчины, сдала на права вождения, загнав задним ходом фуру с прицепом в гараж…

Майская ночь, время вылета майского жука, но мне не до жуков… Я, задыхаясь, бегу домой по улочке, то и дело оглядываясь назад. Неужели мне удалось убежать? Я замедлила свой бег, больше нет сил, и вдруг я слышу голос: «сверни на тротуар». Тротуар в моем родном городке – это просто тропинка вдоль заборов домов, которую от дороги отделяет неглубокая канава. Я остановилась и оглянулась: «Господи, ведь никого нет», – но снова слышу настойчивый голос: «сверни на тротуар». Я не знаю, такое было со мною только один раз в жизни. Этот голос не был извне, но как-будто и не изнутри я слышала его. Я перепрыгнула через канавку, оказавшись на тропинке, и уже сделала несколько шагов вперед, как вдруг на перекрестке, мне наперерез, пробежала Тамара. Молодые ивы, растущие вдоль тротуара, скрыли меня от ее глаз. Она меня не заметила…

Чтобы не утруждать читателя, скажу только, что я благополучно добралась до дома. На следующий день я уволилась с работы и получила расчет. Как теперь я была рада, что меня не приняли на постоянную работу! В один день я уволилась, выписалась и взяла билеты на поезд. Я хотела уехать в Ленинград, где могла чувствовать себя безопасно.

Вечером меня пошли провожать на поезд моя мама и мой двоюродный брат. Тамара увидела, что я уезжаю, она металась, кричала соседке: «Я не могу без нее жить»… Она быстро собралась и прибежала на вокзал. Вот мой поезд, я села в вагон и вижу, как Тамара идет к поезду, но моя мама схватила ее за руку. Любопытные пассажиры смотрели в окно и обсуждали женщину, которая встав на колени, что-то говорила державшей ее за руку. Моя мама пыталась остановить Тамару словами, вразумляла, и когда поезд тронулся, отпустила ее, решив, что все уже позади. Но эта женщина, расправив плечи, метнулась к уходящему поезду и повисла на соседнем вагоне. Кто-то сорвал стоп-кран, и вагоны тряхнуло. Проводница открыла дверь и впустила Тамару в вагон. Поскольку женщина была не трезва, в мой вагон ее не пустили, закрыв все двери на ключ, но и высадить на промежуточной станции не смогли: у троих проводников не хватило на это сил. В Ленинграде у вагона Тамару встретила милиция. Таким образом, я оставила свой дом.

***

В Ленинграде, меня приняла в свой дом христианская многодетная семья. И я стала искать работу. Мне была нужна прописка, а предприятий, представляющих лимит, было не много. Можно было устроиться на стройку, в дом инвалидов или на хлебозавод. Я зашла в бюро по трудоустройству и взяла список предприятий, где бы я смогла работать. Рядом с домом, где я временно проживала, находился хлебозавод, но я упорно противилась такой работе. Не знаю почему, но мне казалось, что страшнее работы, чем на хлебозаводе, не бывает. В поисках места работы я все больше и больше получала разочарование. Меня нигде не хотели брать по причине моей статьи в трудовой книжке. Я обошла все возможные предприятия, кроме одного хлебозавода. На помощь пришел мне совет моего отца. Он посоветовал вернуться на последнее место работы и попросить дубликат трудовой книжки: «Там, – сказал он, – твоей статьи не будет». И вот, с дубликатом на руках, я пошла устраиваться на работу по второму кругу. Но каково же было мое разочарование, когда меня узнавали, что я уже приходила, и что у меня была статья. Оставалось только одно место, где я еще не была, – это хлебозавод. Пришлось смириться, и, спустя некоторое время, я уже работала на хлебозаводе. Мне была предоставлена прописка и койко-место в общежитии. Хочу отметить и тот момент, что я была последняя из принятых на работу по лимиту.

Подведя итог вышеописанным событиям, хочу сказать: я безмерно благодарна Богу, что устроилась на хлебозавод, потому как вскоре наступило тяжкое время дефицита продуктов питания, некоторые товары можно было купить только по талонам. А чтобы купить хлеба насущного, нужно было отстоять немалую очередь. Начальник производства была очень добрая общительная женщина. Она общалась с рабочими, знала их судьбы и нужды. Когда я пришла на хлебозавод, она сразу же поинтересовалась, где я живу, в какой семье и сколько там детей. Она восхищалась многодетными семьями. Когда наступили трудные времена, она, как ангел-хранитель, собственноручно брала мешок и накладывала много хлеба. Никого не стесняясь, не скрываясь от чьих то глаз, она несла этот мешок на проходную, взваливала его мне на спину и говорила вахтеру:

– Эта девочка из многодетной семьи, великий грех – оставить малых детей голодными, пропустите ее с хлебом, вся ответственность на мне.

Я шла домой с мешком хлеба и благодарила Бога, но идти старалась быстро, опасаясь за свою безопасность. Запах душистого хлеба из моего мешка мог привлечь внимание посторонних, далеко не добрых, людей. Хорошо, что идти было недалеко. Мы принимали этот дар как от Бога. По своей же инициативе я не вынесла с завода ни одной крошки хлеба.

В доме, в котором меня приняли верующие, как свою собственную дочь, я прожила два года. Я многому здесь научилась и безмерно благодарна этим людям по сей день. Потом я вышла замуж за хорошего верующего человека. Бог дал нам детей, и мой родной хлебозавод безропотно выплатил мне восемь декретных пособий. Общий стаж моей «работы» на заводе составил 25 лет.

Однажды мы поехали с мужем навестить моих родителей. Выйдя из машины, я буквально столкнулась с Лидией Яковлевной, бывшей заведующей ателье.

– Лидия Яковлевна, – воскликнула я, – здравствуйте!

Она смущенно поздоровалась в ответ, она узнала меня.

– Я хочу поблагодарить вас за то, что вы вытолкали тогда меня из ателье. Бог, которому я верю, благословил меня обильно. Бог дал мне хорошего мужа, троих деток, машину, квартиру…

При каждом моем слове, эта женщина, полная желчи к людям, все больше и больше менялась в лице. Я же умышленно говорила ей эти слова, чтобы засвидетельствовать пред ней силу моего Великого Бога, против Которого она восставала. К слову сказать, спустя год или полгода после моего отъезда из дома, система бытового обслуживания в нашем городе развалилась, швейное ателье закрыли. И как рассказала мне моя бывшая сотрудница по швейным делам, Лидия Яковлевна претерпела много скорбей. У нее сгорел дом, что-то случилось с сыном, скоропостижно скончался отец… Каждая из портних говорили друг другу: «Это Галин Бог наказывает заведующую за все зло, что она причинила ей…»

Не буду этого утверждать. Иногда Господь, желая спасти погибающую душу, посылает ей скорби. Мне очень хотелось бы, чтобы эта несчастная женщина приняла Господа в свое сердце и обрела покой своей душе.

Но, дорогой мой читатель, хочу вернуться еще к одному персонажу своих жизненных событий, – это Тамара. Спустя два или три года после моего отъезда, Тамара праздновала Новый Год в кругу своих родственников. И поскольку она презирала всех мужчин, у нее возник спор с мужем ее сестры. Завязалась драка, и Тамара убила его. Об этом страшно писать, говорить и даже думать… Пять лет она провела в тюрьме, где-то под Петербургом. И вот, совсем недавно, я встретила в одном магазинчике Петербурга ее дочь, Юлю. Юля рассказала мне, что мама сильно болеет, у нее рак легких, что они живут в Петербурге, снимая квартиру. Мы обменялись телефонами, и я попросила Юлю разрешить мне навестить ее мать. Но Тамара не захотела. Я понимаю ее, она стыдилась себя, своих поступков. Я молилась Богу о ее душе, ведь она много знала о Нем. И вот, в июне 2014 года, я получила сообщение от Юли, что Тамара умерла, ей было немного больше шестидесяти лет.

На этом я хочу закончить свой правдивый рассказ. И вспомнить место из Священного Писания: «Притом знаем, что любящим Бога, призванным по Его изволению, все содействует ко благу». Рим. 8:28

Галина Шперлинг

Добавить комментарий

Ваш e-mail не будет опубликован. Обязательные поля помечены *