Исторический рассказ-пересказ, глава 60

Мир вам, дорогие мои читатели. Сегодня я продолжу историю моих предков. Краткие очерки и записи моей мамы, которой уже нет с нами, подходят к концу. В дальнейшем, я буду вести рассказ сама, из того что видела, слышала и запомнила.


Большой двор с теплыми хлевами, летними перегородками был уже построен для овец. С пригоном овец в нашу маленькую деревеньку многое изменилось. Поля вокруг, которые раньше засевались, оставляли на пастбища. Где проходило такое стадо в четыреста голов, там образовывалась черная дорога. «Да, поживем теперь счастливо… – с унынием говорили женщины, – эта саранча если не съест, то вытопчет. И нашей скотинке ничего не останется». Много овец было хромающих, у некоторых копыта были длинные, как лыжи – это была болезнь. Овцы все были серые, романовской породы. Но среди них возвышались три барана, они были большие, белые, с широкими завитыми рогами. Завезли их с юга, хотели от них завести белых овец, но ничего не получалось. Рожденные крупные кудрявые ягнятки недолго жили. Видимо, эти серые овцематки не могли их вскормить.
Когда мы с мамой согласились пасти овец летом (зимой за ними ухаживали три женщины), это было нагрузкой на всю семью. Выгонять, загонять, подменять в обед помогали младшие дети и мама. Я сравниваю овец Библии с нашими овцами – между ними большая разница. Юного Давида рисуют художники: он играет на гуслях, поет, славит Бога, а овечки все вокруг него. Заметим, что овец у него было немного. Ведь сказали братья ему, когда он пришел в стан Саула во время войны: «Зачем ты сюда пришел, и на кого оставил немногих овец тех в пустыне?» Может, наши овцы тоже вели бы себя подобным образом, живя в их условиях, но стадо в четыреста голов – это было слишком. Когда наши овцы выбегали из ворот, они не шли за пастырем, слушая его голос. Сильные бежали вперед, чтобы первыми захватить травинку, а слабых приходилось подгонять. Я забегала наперед и криком останавливала ведущую овцу. «Стой! Куда бежишь? Хочешь, чтобы тебя волки съели?!» Овцы останавливались и расходились по участку, где я хотела их накормить. Задние подходили и тоже начинали есть траву. Некоторые становились на колени и так ели, видимо больно им было копытцам. Вскоре все поле было пощипано, и овцы, наевшись, ложились отдыхать, а маленькие ягнятки начинали свои игры. Они бегали наперегонки, по-детски бодались, стукая друг друга лобиками, я смотрела на них и радовалась Божиему творению. Я бы и сама не против побегать с ними, но мне доверено серьезное дело, и я это понимала.
Иногда зарезали баранчиков для трактористов. Земли уже пахали тракторами, но не у нас, а в центральных деревнях. Резчик овец всегда забирал сало изнутри – сорочку желудка, и от горла отрезал с килограмм мяса. Это им разрешалось. Мама все это видела, и говорит дома: «Ребята, буду я сама резать баранов. Глядишь, сало баранье у нас будет, да и мясо от шеи на два-три дня». И вот мама сама стала резать овец, когда ее просили. «Господи, помоги!» – просила она. Когда она подходила к животному, овца как будто понимала – такие были у нее печальные глаза! Мама старалась не смотреть им в глаза. Теперь мы стали есть мясные супы и каши с бараньим салом. Но есть надо было все горячим, сало баранье быстро застывает. Однажды мама делала это мясо, вынимала внутренности: сердце, легкие, печень (почки оставляли при тушке) – и нечаянно порезала печень. Из вздутых сосудов, где был порез, стали вылезать серые существа неопределенной формы. Они были живые, шевелились. В то время приехали врачи, может, для них и делалось это мясо. Мама показала печень врачу. «Доктор, что это такое в печени?» «О! – сказал он, – Это же фасциолез. Вот почему у них ноги болеют, и падеж из-за этого». Так простая пастушка сделала открытие болезни овец. Этой болезнью они заражали и пастбище. По сути дела, их нужно было всех убирать, но нет, районные власти давали указание, сколько голов скота надо держать. Им нужны были только головы, чтобы подавать сводки о количестве вышестоящим чиновникам. Так овцы еще несколько лет находились в нашей деревне. Бараны южные очень страдали на наших пастбищах. Когда я позволяла овцам войти в лесок, эти бараны часто запутывались рогами, и мне приходилось освобождать их и выводить за рога. Они были смирные, наверное, скучали по своим стадам и горным просторам.
Теперь годы были дождливые, дождь шел, когда он был совсем не нужен. На полях все было сжато, надо было собирать урожай, а дождь все шел и шел. Снопы уже покрылись зеленью – это значило, что урожай погиб. Начальники смотрели на небо: «Вот природа, а! Это же стихийное бедствие». Когда районное начальство приходило на поля, где работали колхозники, у них было такое приветствие: «Привет, труженики села! Труд на пользу!» Мама говорила им иногда: «Да, будет польза, если Бог пошлет дождь и солнце вовремя». Еще весной подсчитали, сколько засеяли гектаров, и сколько центнеров соберут с гектара, но Господь их приводил в замешательство и они молчали. Пасти в такое дождливое время было трудно. Спецодежды и обуви никакой не давали. Я пасла в галошах, привязанных веревочками, и в рваненьком пальтишке, которое никогда не просыхало и пахло плесенью.
Однажды вечером я, мокрая, шла за стадом, овцы растянулись на полкилометра. Впереди бежали наши домашние козы, они очень не любили дождь, а сзади них все стадо. Я шла тоже сзади, окруженная ягнятами, несла на руках ослабевших малышей. Около гумна овцам надо было переходить по мостику, вода этой канавы выходила из берегов и бурлила. Один глупый ягненочек прыгнул в эту воду и сразу стал тонуть. Я быстро спустила с рук ягнят и прыгнула за ним в бурлящий поток. Мокрая по плечи, я вышла на берег, держа на руках спасенного ягненка. Женщины выскочили из гумна, они там работали, и стали кричать мне: «Валя, зачем ты полезла в воду за ним? Пусть бы тонул, все равно сдохнет!» Нет, я не могла смотреть, как Божие творение погибает на моих глазах!
Разное бывало с овцами, некоторые терялись, и я их искала: и по лесу, и в соседних деревнях. Я только с овцами научилась молиться, прямо в лесу становилась на колени, просила Бога, чтобы направил потерявшихся овец к стаду. И они чудом находились. Разные были весны и лета. Одной весной выгоняли мы стадо, травка уже подросла, с неделю пасли. Но однажды утром проснулись, в доме было необычно светло, мама сразу же прильнула к стеклу и, всплеснув руками, вскрикнула: «Ох-тошнехоньки! Снегу то навалило! А что же будем делать-то? Сена то ни сенины!» Подойдя ко двору с бригадиром, услышали сильное блеяние овец, они хотели есть. Мы взяли топоры, чтобы овец пустить в лесок и срубать им деревья с листочками. Распустились листья только у рябины и черемухи, и у некоторых кустов, но в основном, лес еще не покрылся зеленью. Вышли овцы из ворот и, щуря глаза, не понимали, что случилось, наклонялись под ноги, а там лишь пушистый снег по щиколотку. На срубленное дерево овцы наскакивали и моментально объедали его листья, даже с мелкими сучками. Мама молилась: «Господи! Пошли солнышко, растопи снег!» И Бог пришел на помощь – выглянуло солнце, снег стал таять. Мы выгнали овец на поле, уже появились проталины. К вечеру не осталось белого пятна, все было зелено, и сытые овцы возвращались домой с пастбища, благодарные своему Творцу.

продолжение следует

Валентина Михайловна Ефимова

Галина Шперлинг

Один комментарий

  1. Галина, подскажите, пожалуйста, когда ожидать следующих глав? Ориентировочно через несколько месяцев? С нетерпением ждем продолжение, очень интересно читать! Пусть Господь благословит вам и ваших родных!

Добавить комментарий

Ваш e-mail не будет опубликован. Обязательные поля помечены *