Исторический рассказ-пересказ, глава 4 и 5

Продолжаю обзор исторического рассказа-перессказа о моих прародителях…

Глава 4. Семья Пеховых

Семья Пеховых состояла из шести человек: отец – Тимофей Петрович; мать – Марфа Васильевна; дочь Катя – 18 лет; дочь Маня – 15 лет; сын Вася – 10 лет; дочь Шура – 8 лет. До того как приехать на хутор, они жили в Петрограде. Сам Тимофей служил солдатом при охране у царского дворца. Мать Марфа работала на Путиловском заводе, женщина она была экономная – на одну зарплату жили, а остальное сберегали. Была у них мечта уехать в село, на родину, в Новгородскую область. Детей после вскармливания грудью отправляли в деревню Птюшку Старорусского уезда, к бабушке Наталье, деньгами ей помогали. Денег они, конечно, накопили, но многое потеряли в вопросе воспитания детей. Маня была неполноценного здоровья, Вася рос баловным и непослушным.
Вернувшись в родную деревню, Тимофей и Марфа не углубили там свои корни, и после революции, когда разрешили крестьянам иметь земли бесплатно – определенную долю на каждую душу – Тимофей с семьей приехали на хутор, чтобы крестьянствовать. Ему наделили на шесть душ много черноземной плодородной земли. Из их деревни выехали с ним на хутор еще три семьи: два брата Жарковых с многодетными семьями и еще Оверя с женой и сыном. Так что хутор состоял из четырех семей.
Жарковы, зная отца Тимофея, думали, что он не сможет хозяйствовать. Его отец был сыном помещика, распутный, все наследство свое он прокутил – проиграл в карты, а землю отдал в аренду. Сам же летом пас деревенский скот. К таким людям в деревне не было уважения. Люди прозвали его не авторитетно – Пехо, хотя имя его было Петр. Когда стали устанавливать фамилии по имени или прозвищу отца, то сыну Тимофею досталась фамилия Пехов. Но вот, к удивлению многих, приехавший из города Тимофей Пехов, купил большой дом богача Мамыги. Этот человек был раскулачен и выслан в Сибирь, а его дом перешел в собственность государства. Дом был двухэтажный, на первом этаже у Мамыги была лавка-магазин, а на втором они жили. Переехав, Тимофей купил лошадей, коров, овец; построил двор, гумно и амбар. За два-три года он стал зажиточным крестьянином.
Жена его, Марфа, была рукодельница, она умела ткать на ставах (став – домашний ткацкий станок). Когда она была девушкой, ее приглашали из разных деревень настраивать ставы, делать основу. Люди в те времена носили самотканую льняную одежду, поэтому очень важно было в семье хозяйке и дочерям знать льняное дело. И кто не умел этого, у того были трудности с одеждой. У Тимофея на этот счет было все в порядке. Жена с дочерью Маней ткали, вязали и вышивали. Зимой, длинными скучными вечерами, все пряли, даже сына Васю отец заставлял прясть, невзирая на его протесты.
Пряжа Тимофея была крутая, или грубая, ее Марфа складывала отдельно на более грубые изделия, а ее же пряжа была отлогой и эластичной и была похожа на шелковые нити. Она шла на скатерти, покрывала и ночные сорочки. Умела Марфа и вышивать: тамбуром, депуром, крестом и гладью. Все это мастерство она передала своей «обиженной» дочери Манюшке. «Замуж ты не пойдешь, все будет твое», – говорила она ей. Но Господь думал иначе…

Глава 5. Покаяние Мани

Дом Тимофея Петровича возвышался, как дворец среди, деревенских избушек. Там, где был магазин, он сделал мастерскую. Мастер он был на все руки. Он умел из шкур скота делать кожу для обуви и овчину для шуб дубленок. Сам шил сапоги из кожи, поэтому один угол в мастерской был занят сапожными инструментами, колодками и всякого рода инструментами для сапожного дела. Был он также плотником и столяром. Гнул дуги, полозья на сани, делал повозки, бороны. Даже валенки из овечьей шерсти пробовал валять, но они не очень аккуратные получались – это была уже иная профессия. Надо было поработать с валильщиком, но каждый специалист своего дела хранил профессиональную тайну, чтобы не заиметь конкурента.
Увидев такое благоденствие у Тимофея, которого привыкли унижать, соседи стали ему завидовать. У них далеко того не было. Пеховым стали всячески вредить. Жарковы-ребята, а их было много парней, стали выпрашивать у Васи, сына Тимофея, вещи из мастерской. Стали теряться инструменты, и когда Тимофей узнавал, что они у этих завистников, он шел к ним. Жарковы выходили все, давая ему понять, что сила за ними: «Нам ваш Васька дал эти вещи, он их нам проиграл».
Жаль было вещей Тимофею, особенно он горевал, когда исчезли тиски – такой нужный инструмент. Наказывал он своего сына, тот плакал, мать заступалась. И мечта о райской жизни на хуторе превратилась в жгучую сердечную боль. Пугало его и будущее. Видя самоуправство этих молодых людей, наполненных завистью и злобой, думал: «Это ничего хорошего не предвещает… Кому жаловаться?» Власти были далеко, а у него один сын-отрок, и тот в непослушании. И горько становилось у Тимофея на сердце. Ждал солнца, а вот – тучи. «Маня опять ушла к Климиным. Может, и мне сходить?» – думал Тимофей. «Вот какие слова пропела! Это молитва в песне». Так размышлял Тимофей Петрович, сильный мужчина, кажется, достигший своего счастья, к которому стремился, но душа не удовлетворилась, чего-то искала, он и сам не знал – чего.
Маня тем временем, помолившись с дядей Васей, уже изучали новый гимн: «К Тебе, Спаситель мой, взываю, к Тебе стремлюсь больной душой…»
Маню эта песня стала тревожить. На куплете: «Прости ты ропот мой безумный, что горя я не мог снести», она упала головой на руки и разрыдалась. Василий Иванович дал ей немного поплакать, чувствуя, что Бог касается сердца девочки, и, коснувшись ее плеча, сказал:
– Помолимся, Маня! Помолись Господу сама, и будет легче тебе. Господь призывает тебя.
– Господи, прости меня! – шептала сквозь слезы Маня, и уже громко проговорила. – Прости, Господь, я роптала на Тебя и на маму, доводила ее до слез. Я грешница! Прости, Иисус Христос!
Возвысил голос и Василий Иванович:
– Благодарю Тебя, Господи, за работу Духа Святого, которую ты ведешь среди нас, и за эту юную душу, прими ее в лоно Свое, утешь ее, дай ей радость спасения!
Маня тихо всхлипывала и шепотом благодарила Бога – рождалась для Господа душа. Молитва была недолгой:
– Аминь! – сказал Василий.
– Аминь! – сказала Маня.
К ним присоединились жена Василия и его сын Ваня.
Так совершилось первое покаяние на Климином хуторе, и это было начало собраний в этом, избранном Богом, местечке.

продолжение следует

Валентина Михайловна Ефимова