Исторический рассказ-пересказ, глава 41 и 42

Что ждет меня, не знаю, Господь мой это скрыл, Но твердо уповаю – Он путь мне проложил!…


41. Жизнь в Латвии
Большая толпа людей в сопровождении конвоя двинулась по дороге. Впереди шел солдат, указывая дорогу. «Куда ведут нас?» – думали испуганные люди. Неподалеку стояло большое здание, обнесенное колючей проволокой. Немецкий солдат вел народ к этому зданию. Железные ворота открыли постовые, все люди зашли на территорию, и двери затворили. Здание было вроде спортивного комплекса, внутри было очень обширно, туда можно было бы еще столько же людей поместить.
Было приказано семьями рассаживаться вдоль стен. Не было никаких скамеек, и народ садился на свои узлы и чемоданы. Эхо раздавалось под сводами высокого потолка. Все были в страхе. Матери начали кормить своих детишек. Вошел немец, видимо начальник, с ним еще несколько человек. В руке он держал хлыст. Он подходил то к одной семье, то к другой, осматривая подростков. И указывал кнутом на того, кто ему нравился, а солдаты хватали их. Это были мальчики 9-10 лет и выше, а также девушки-подростки. Все встревожились, плакали. Матери, вцепившись, не отдавали своих детей. Истерический крик заполнил все здание. Михаил только сейчас увидел, что с ними нет сына Коли. Оказалось, он с одним мальчиком улизнул еще с корабля, и они прятались где-то в поле, в скирдах. Им была бы такая же участь, как этих мальчиков, которые стояли и плакали. Машина ждала уже у ворот – их увозили в Германию.
Подобных семей, как у Михаила, было немного, и их приказали перевезти на лошадях в Латвию. Тем, кто отправлялся обозом к фермерам в Латвию, велели забрать свой скот. Михаил привел свою корову с разгрузки, исхудалую, перебоданную другими коровами. Эстонец погрузил на повозку две семьи. Взрослые пошли пешком, детей усадили, а вещи сложили на телегу. Эстонец оказался добрым человеком, принес много еды, для коровы – сено и пойло. Наевшись, все тронулись в путь. Вскоре из кустов выскочили два мальчика, два Коли. Как все обрадовались! Теперь им ничто не угрожало. Несколько раз менялись извозчики. Один возвращался обратно, второй ехал дальше. И вот место назначения – близ латвийского городка Мазсалаца лошади остановились.
На хуторе, около большого дома, было много надворной постройки. Кучер пошел к хозяину, чтобы сдать ему русских беженцев в работники. Это были: два отца (один – больной желудком, второй – потерявший ногу на финской войне), две кормящие матери и одиннадцать детей… Вышла хозяйка, латышка, и, всплеснув руками, заплакала. Она что-то говорила по-своему, русские беженцы ее не понимали, но одно им было понятно: она не хочет их брать. Она пальцем считала их головы, видимо ее объял ужас, что всех надо кормить, а работать-то и некому! Но немцы не спрашивали ее желания, а приказывали принять русских, поэтому она утерла слезы, показала рукой на сарай и ушла в дом. Строение, в котором разместились две семьи, было бывшим свинарником. И хотя он был убран, стены и пол были чистыми (без навоза), но запах давал знать о предыдущих жильцах этой «квартиры». Уставшие бедные путники рады были и этому приюту. Вскоре какие-то мужчины принесли свежей соломы, она еще приятно пахла пшеницей. Солому разостлали по полу, где спать – там потолще, – это было и кровать, и ковры. Михаил призвал свою семью на молитву. Благодарил Бога за это помещение, молился за хозяйку, чтобы Господь смягчил ее сердце. А наутро, помолившись (в скорбях люди не забывают молиться), Михаил сказал жене:
– Маня, схожу я в город, поищу верующих. Ведь Церковь Христа по всему лицу земли…
– Сходи, – согласилась Маня.
Город был в одном километре от хутора. Он ушел, долго его не было дома. Вернулся только к вечеру, уже в сумерки, радостный с хорошей вестью.
– Нашел я церковь Евангельских Христиан! На краю города большой дом молитвы. Пресвитер брат Вилли, лет сорока. Жена его, Екатерина Яковлевна, преподаватель русского языка, она то и была переводчицей. В воскресенье все идем в церковь! – торжественно провозгласил отец семейства.
И вот семейство Алебастровых в доме молитвы. По детским представлениям здание было большое, с огромными окнами, на которых были «бумажные» занавески, поднимающиеся и опускающиеся с помощью шнурка. Детям все так было интересно! Сидели детки тихо, слушали проповедь. На русский язык им переводила Екатерина Яковлевна. На сцене сидел небольшой хор, человек 20-25. Пели стоя, потом садились, там были их места. Русских попросили спеть. У Михаила была сбитая на бок обувь, в мирное время он каждую неделю подбивал правый каблук. Михаил с Маней пошли вперед. А дочь Женя в ужасе посмотрела на обувь отца и подумала: «Будут смеяться над папой, что у него такой сапог!» И чтобы отвлечь взгляды от отца, она встала и пошла за ним. Гимн Михаил избрал о мучениях Иисуса Христа. Сначала он прочитал текст песни, а потом они слаженно запели:
«В багрянице стоишь Ты, в терновом венце,
Туго спереди связаны руки.
Сколько скорби глубокой на бледном лице,
Сколько жалости к людям и муки!»
Петь было легко, акустика усиливала звуки, создавала красоту пения. Певцы забыли о своем горе, поя о скорбях Христовых. Женя обозревала всех во время пения родителей. Зря она беспокоилась – не было улыбок – люди плакали о Христе и о жизни на земле, где не прекращается литься человеческая кровь.

42. Попечение церкви
После этого собрания верующие, видя, что Михаил больной, собрали деньги на лечение и отправили его в больницу в город Руйиену. Приближался праздник Рождества Христова. Верующие из Мазсалацкой церкви посетили убогое жилище семьи Михаила, принесли елочку с огнями, разные подарки для детей. Хористы спели псалом «Тихая ночь, дивная ночь» на латышском языке. Русские были приятно удивлены тем, что мелодия была одна и та же, и они пели вместе с латышами. А проповедник утешил живущих здесь людей мыслью о том, что Иисус родился в подобных условиях – в хлеву.
Церковь стала хлопотать за семью русского беженца, чтобы им переехать в город. Городские власти разрешили, и семья Алебастровых стала готовиться к переезду. Диакон Креслин нашел маленький домик на окраине города. Хозяйка этого дома уехала в Ригу и позволила беженцам поселиться в своем доме. Мария стала работать на прядильной фабрике. Дети оставались под присмотром старшего сына Коли.
В одно воскресенье Мария, взяв двоих детей, Валю и Леву, поехала в больницу к мужу. Бледный, в полосатой пижаме, радостно встретил он жену и деток. Угощал их из тумбочки всякими сладостями и ласкал их, чувствовал он, что оставит их вскоре…
Марию вызвал лечащий врач.
– У вашего мужа, – вздохнув, сказал он, – опухоль желудка. Рак – болезнь пока неизлечимая, так что советую вам: возьмите его домой, пусть он побудет последнее время со своими детками.
Мария сидела молча, она уже к этому готовилась. После того как она увидела его работу и зная его боли в желудке, она понимала, что горячая зола и щелочь, которая разъедает все, и внутренности его не пощадит.
Михаила выписали, приехали домой все вместе. Врач прописал диету, но и эту пищу не хотел принимать желудок. Михаил слабел, затем слег. Его навещали братья из церкви.

продолжение следует

Валентина Михайловна Ефимова

Галина Шперлинг

Один комментарий

  1. Светлана.

    Дорогая сестра Галина. Спасибо вам большое за то, что продолжаете писать рассказ. Мы с нетерпением ждём продолжение. Благослови вас Господь!

Добавить комментарий

Ваш e-mail не будет опубликован. Обязательные поля помечены *